Когда ирония жизни волнует временную паутину становится щекотно липко и неприятно. Это чувство необходимо как-то прожить. Здесь может пригодиться голос за который можно зацепиться. Этот голос надо проговорить в своей голове. Там слова теряют смысл или надевают другой но остаются и позвякивают как монетки. Эти монетки очень дорогие. Но их надо использовать а то ценности нет. Только позвякивание внутри. Говорить или писать это как меняться монетками. Сначала это просто щекотная игра и даже немножко неприятно. И хочется убежать и смеяться или плакать. Но это быстро проходит. Потом интересно смотреть что получается и перебирать свои и чужие монетки в голове. Это гладкое приятное как речные камушки и потом можно складывать разные мысли и наблюдать за ними как за дымом или растением. А потом можно смотреть что у других получается и дописывать картинки друг друга.

Волосы больше похожи на облака. Они пахнут покоем и щекочут лицо. Голоса людей все разные есть шершавые и колючие как шерстяной плед, есть холодные и гладкие как вода или шелк или оконное стекло зимой или еще горькие и сладкие. И в эту гладкую сладость или абрикосовую шероховатость спрятаны слова. Их трудно достать как косточку. И когда понимаешь, что слова могут быть одни и те же, какой бы голос их не произнес, то ты начинаешь слышать отдельный звук слов. Этот звук слышно, когда печатаешь или читаешь слова. И тогда они начинают жить и звучать в голове отдельно от голосов и становятся безопасны. От них не щекотно и не хочется прятаться, это безопасно.

Дорога это череда отдельных кадров, не как видео, а как ворох фотографий, которые мелькают перед глазами. Не прерывается звук, но звук многослойный и мятый как целлофановый пакет, он шуршит и мнется. Печатать это как снимать фильм из отдельных кадров - он получается осмысленным и помогает структурировать мысли.

Половиной головы воздух кажется прозрачным, а другой половиной он густой и электрический. Он словно жужжит, как рой насекомых. Рой голосов звуков мыслей и чувств. Рой долго не дает нам видеть и слышать отдельных людей и отдельные слова. Просто он способен ослепить и оглушить. Но есть буквы. Их можно пришпилить по одной и они остаются на месте и складываются в слова. Слова тоже остаются на месте. Рой останавливается.

Раньше люди раздражающе отзывались эхом в голове. Эхом голосов и эхом эмоций и я был как пустой железный колокол или ведро, в котором болтаются чужие жизни и бьются как мухи, отражаясь от стенок. Потом я стал различать совсем другой голос и не мог понять, чей он. Я стал записывать. И думаю это мой голос, но я до сих пор не уверен до конца.

Через самый толстый слой желе из звуков и движения трудно пробраться, но по чуть-чуть можно.